"ЦВЕТУЩИЕ ЕЛКИ" By Muad'Dib [UK] Ну вот уже в который раз цветут елки. Я не переношу запаха хвои и елового пуха. Он давит мне на мозги, лезет в ноздри, забивая рот. В руках тяжесть от утренней прохлады. черт! Да я зажарюсь на таком ветрище! Кто-нибудь, выключите солнце, а то я замерзну! Зеленоватый пух на ее волосах. Зажигалка. Рука. Искра. Холод открытого пламени. Пух потухает сизым пламенем. Волосы вырастают скручиваясь от холода. Да. Это я. И кто ты? Все равно. Никто не войдет отсюда. Пусть я совершенно нормальный, мне не все равно. Что? Зачем я не жив? А почему ты мертв? Кто она? Я знаю. Да и мне это интересно. Я летаю в порывах штиля, я ползу по земным облакам, я умею ходить по полу, ты - да, в моей голове так много мыслей, что иногда я знаю, что не слышу вой ветра в ней. Возьми-ка ту коробочку, в левом углу красного бильярдного стола, затуши то, что там не найдешь. Ты не поймешь то, что я тебе не буду рассказывать. Но это мое дело... Осталось очень полно времени. Я не думаю, что не успею промолчать тебе свою историю. Ничто закончилось так... Кто я? Я не помню. Да и какая разница. Лучше слушай сюда... Она мертва, не думай о ней. Ей все равно. Хочешь-т@#$!и ее, она ничего не почувствует. Отрежь ей голову, открой ей рот, плюнь в него - ей все равно. Похоже, что я еще в состоянии говорить - так слушай... Я помню светлый солнечный день. Середина лета. Дом на берегу, так близко к морю, что стеклянная балконная дверь вся мокрая от соленых брызг<КРОВЬ>. Нас было трое. Я, она и он. Отец уехал на Ямайку - "открывать новые горизонты", так он сказал. Пакет героина и пузырь эфира, марихуана и пачка промокашек с кислотой. Сигареты, текила, водка, ром и гранатовый сок. Да, гранатовый сок, гранатовый, гранат...6. Да, не давай мне тот стакан, кверху пузом на потолке. Я снова соскальзываю в пустоту. Не дай мне взлететь. Не держи меня крепко. Гранатовый сок, всегда мне помогал в тех случаях. Вечер. Они на балконе. Снова ширанутые, в общем, как и я. Прекрасный вечер. Опять появилась эта сраная чайка. Каждый вечер она садится на балкон. СМОТРИТ. ИЩЕТ. ЖДЕТ. ХА! Дождется она. Интересно - чайки могут летать с полной башкой кислоты? ПОЙМАЮ. ПРОВЕРЮ. Безмолвный страж. ШПИОН. Проверяет. Наверняка отец ее нанял. А черт! Фильтр обуглился. Ненавижу сигареты. Надо еще косяков накрутить. Кто дал этим дурам клюв? Она чуть палец мне не отхерачила, пока я ее крутил. Не могут. Передоз. Долго башкой крутила - сама виновата. Белая пена и <КРОВЬ> какие-то объедки, клюв открыт. На боку. Глаза остекленели. Нет они не стеклянные - расползлись едва я попытался их вынуть. Пойду на балкон. Надо выпить. Они т@%$#*&ся прямо на балконе. Мне все равно. Курю, наблюдаю. Ни боли, ни зависти, ни ненависти, ни жажды мести. Кто сказал, что любить больно? Это легко. Я нашел ее в Олбани. Грязная шлюха. Такое невинное личико, и такие дьявольские желания. Что ж, до недавнего времени я ее удовлетворял. Теперь - нашла его. Он хипповал у бензозаправки. В центре пустыни Техаса. Потрескавшиеся губы, рванье, едва прикрывающее его наготу, расширенные зрачки, соломенные сухие волосы - этакое ходячее пособие для изучения наркоманов. Я подумал - а почему бы и нет? И взял с собой. В нем было что-то свежее, не до конца испорченное. Потом за него взялась она. Она насиловала его душу самыми извращенными способами. В сравнении с ним - мне повезло. Я еще в состоянии ясно мыслить, пока я под кайфом. С бокалом абсента в руке, на старой лежанке типа "пляжи Малибу". Я вижу себя как будто со стороны. Я вижу бесконечный пляж с похожими друг на друга домиками - этакий отряд миротворцев перед лицом невидимых генералов - повелителей моря. Они прячутся в прибрежной пене, скачут на водяных дюнах, скатываются в бездонные морские глубины и парят в воздухе, восседая на соленых брызгах бесконечного океана. И создал бог Воду... Ручейки, рождающие реки, реки, рождающие озера и моря, моря, создающие океаны. И создал бог человека... По образу и подобию своему... Бог!!! А ты, оказывается, первостатейный ОТМОРОЗОК!!!! А человек... А человек старательно забивает Его мир дерьмом. Интересно, на небесах Он также сливает ядохимикаты в небесные реки? Рождаются ли Там дети без глаз, пальцев или ушей? Наверняка да. Но Этот засранец - всем засранцам засранец! Он фашист! Отсеивает детей там, на небе, и только "качественных" допускает к райской жизни. А отбросы сливает сюда... Глаза полуоткрыты, бессмысленный взгляд в никуда... По-моему только она получает кайф от секса. Или это просто передоз? Все равно. Все равно в двенадцать она его запрет в подвале, зальет его водой и включит питание токарного станка с пробитой проводкой... Завтра мы поедем дальше... на восток. К большим дядям... в Вашингтон. Томми... Да, Томми МакФерсон... ведь ты его ищешь? Ха, ты слегка опоздал... Его можно теперь подавать на завтрак в качестве тоста... Он хорошо прожарился прежде чем она решила поднять рубильник... Парень так вонял жареным поросенком и дерьмом, что я зверзко проголодался - а чего ты ждал? С самого утра кроме кислоты в желудке не было ничего. Ничего, подожду до утра. По пути закусим в какой-нибудь придорожной забегаловке в компании таких же отморозков как я. ВСЕОБЩАЯ ЛЮБОВЬ ! НОВЫЙ МИР! НАХЕР ВЬЕТНАМ ! Какой патриотизм витает вокруг этих надписей на старой штукатурке у бензоколонки, служащей по совместительству местной забегаловкой. "НОВЫЙ МИР" не будет этого мира никогда. В нашем мире нет места любви. Нет жалости. Да все это и не нужно, когда получаешь очередную дозу не думаешь ни о мире ни о любви. Тебе становится глубоко насрать на все, что творится вокруг. Ты создаешь свой мир. Без границ, без денег, без войн, без нищих и алкашей, без зацикленных на боге сутулых монашек, шляющихся по набитым людишками - муравьишками улицам. В своем мире ты царь и бог, ты уничтожаешь миры и создаешь новые, ты решаешь кому суждено умереть, а кому жить. Двухграммовое счастье длинною в вечность. Неоновые буквы горят мертвенным светом. "У МАЙКА" провозглашает вывеска. Зачем этим притонам дают названия? Все равно они все на одно лицо. Везде дерьмовая жрачка, лицо официантки всегда украшают желтые синяки размером с серебряный доллар, стойка всегда залита липким пивом и рвотой , бокалы всегда залапаны и треснуты, а кофе больше похоже на мочу прокаженного... Она подходит к барной стойке, что-то говорит человеку за стойкой, хотя вряд ли можно назвать человеком, ту кучу сала с четырьмя окороками, изображающими конечности, и поросячьими глазками, глубоко впечатавшимися в округлый отросток - жалкую пародию на лицо. Он что-то отвечает, улыбается, она строит глазки. Он удаляется на кухню, она ждет. Я стою на улице - ненавижу находиться в людных местах. Ненавижу светиться на публике, хотя и знаю, что никакой опасности в этом нет, знаю, что никто не запомнит моего лица, знаю, что никто даже не подойдет ко мне... пока она рядом... Из кухни выплывает когда-то белый передник с надписью "Майк говорит - не нравится пиво? Поговори со мной!" Какой полет мысли! Какой литературный оборот! Браво, Майк! Остается только добавить "И катись отсюда!" Эта жировая амеба и есть Майк. Похоже, что не только его тело заплыло жиром, но и его мелкая душа. Интересно, он тоже поедет с нами? И как же он втиснется в машину? Он несет какую-то массу, издалека напоминающую еду, и, естественно, знаменитый кофе прокаженных. Она ему улыбается, что-то говорит, берет поднос и выходит на улицу. Идет ко мне. Убежать? Бесполезно - догонит. Легко. Сегодня светит луна, так что она может все. Убить? Чем? Окурком? Бутылкой по лбу? Не выйдет. Почему она меня до сих пор не убила? Я видел столько смертей, что хватит не на один боевик. Лунный свет падает на ее волосы, они становятся серебряными. Я понял кто она. Она - оборотень. Но если ее волосы серебряные, почему они не убивают ее? Почему не растворят ее, так, как я видел это в фильмах? Почему я? -Ты мне нравишься, красавчик. Держи, поешь - силы тебе еще пригодятся. И оторви кусочек от той белой бумажки в бардачке - не пожалеешь. -Не надо... -Чего? Ты ведь не маленький - ты должен понимать, ты ешь одно - я другое, все предельно просто. Гляди - думаешь ему понравится? Она подвернула низ своей джинсовой куртки. Из-за ремня высовывался обух топора, слегка впиваясь в ее совершенно плоский живот... Одно движение, и все ее кишки вывалятся на асфальт... Я буду свободен... -Ты этого никогда не сделаешь! Ха! Ты просто слабак! Но это мне в тебе и нравится. Подожди меня здесь, через минутку вернусь... -...Хорошо... ...Хорошо... А что еще я мог сказать? "Иди ты к черту, стерва"? Тогда бы я не прожил и десяти секунд. Топорик за поясом был довольно веским аргументом... Остается только одно - ждать. Я вижу, как она заходит обратно в эту забегаловку. Что-то говорит Майку, они недолго разговаривают, она флиртует. Ха! Безотказное оружие женщины! Майк все так же тупо улыбается. Несчастный идиот! Кто же ведется на флирт незнакомки в три часа ночи посреди Техасской пустыни? И почему я попросил не трогать его? Что ждет его в этой жизни? Тридцатилетний шматок сала? Жена, такая же "объемная", как и он сам, парочка таких же детей, футбол по воскресеньям на продавленном диване с бадьей поп корна на коленях и бутылкой дешевого пива в руке. Наверное, лучшее что его ждет - это тихий инфаркт во сне... Так почему бы не облегчить его страдания и не убить сейчас? Нет. Только не так, как она это делает. Тихо перерезать глотку - может быть. Размазать мозги по потолку выстрелом из помповухи - куда не шло. Но не так... Может, действительно попробовать промокашек? А почему бы и нет? Предлога для того, что бы употребить один из ключиков к двери, ведущей в прекрасный мир "Нездесь", я не искал никогда... Открываю бардачок. Он всегда напоминал мне пасть какого-то черного монстра, нет не тех, что прячутся в кладовках и по ночам пугают детей, не тех, кто медленно со скрипом открывают дверь и вползают в темноту, разделяющую их и кроватку ребенка, медленно, скрипя половицами, чавкая могильной грязью, они тащатся к ребенку, застывшему от ужаса, обмочившемуся и жалкому, в панике сжавшему любимого плюшевого мишку так, что у самого побелели пальчики. Но бука не останавливается, ему мало напугать - он хочет вкусить свежей, нежной юной плоти, он хочет оторвать эти пальчики и полакомиться ими, он хочет выдавить себе в желудок эти маленькие, наполненные ужасом и слезами глаза. Он приближается медленно, наслаждаясь каждой каплей детского страха, он перегибается через край кроватки и кладет свои склизкие, костлявые пальцы на нежную шею малыша и сжимает ее, сжимает изо всех сил, ломая хрупкие детские кости, разрывая нежную кожу, и приникает к фонтану теплой крови, бьющему из маленькой шейки, несчастного ребенка... Так, во всяком случае мне рассказывала мать... Но бардачок не из таких. Он хочет получить все и сразу, быстро и хитро. Такие как он притворяются газовой зажигалкой, подъемными тросами, диспозером - вещами, к которым все привыкли, и не могут даже подумать о том, что эти вещи только и ждут, когда можно будет нанести один, но смертельный удар. ОНИ взрываются в руках, превращая их в обгорелые культи, ОНИ рвутся, когда на НИХ подвешены двадцатитонные бетонные плиты, и только когда под НИМИ проходит зазевавшийся рабочий, ОНИ глотают обручальные кольца и тут же ломаются, для того чтобы включиться как только в них полезет очередная истеричная домохозяйка. Бардачок из таких. ОН удобно устроился между приборной панелью и корпусом автомобиля. ЕГО сверкающая металлом круглая кнопочка, так и просит, чтобы на нее нажали, и тогда откроется черная бездна пасти бардачка, и неизвестно: закроешь ли ты ее сам, или она сама захлопнется и оттяпает тебе руку... Но там, в БАРДАЧКЕ лежат мои ключики, и видит Бог, этот сверх-нацист, я не позволю одному из его отродий отнять их у меня... Я нажимаю на кнопку. Бардачок с радостным щелчком окрывает свою пасть. Вот и клочок белой бумажки выглядывает из черной дыры, как манок на носах глубинных рыб. Резким движением я хватаю его и бысто отдергиваю руку, за секунду до того, как бардачок с громким хлопком закрывается. Что не успел, падла? Сделал я тебя? Кусок меня захотел? Хрен тебе! Я умнее куска пластика, каким бы он злобным ни был!! Или я просто задел его крышку коленкой? Какая разница? Ключики-то у меня! Все до единого! Отрываю кусочек... Не много ли? Ха! Какая разница-то мне! По-мне, так хватит... Кладу под язык. Отвратительный вкус. Да еще волокна бумаги прилипли к совершенно сухому языку... Как же я есть хочу! Пришло время отведать стряпню Майка... Гамбургер, как и везде - полное дерьмо. Откуда они берут эти булочки? Перерабатывают из использованной туалетной бумаги? Вкус, во всяком случае такой же... Боже, как же в нем много жира! Я точно захлебнусь им. Картошка. Нет, это дерьмо я есть точно не буду, каким бы я голодным ни был. Черные, обугленные опарыши, залитые подсолнечным маслом, и посыпанные жутким количеством соли, чтобы забить вкус гнили. Часть недожаренная - они шевелятся прямо в пакетике... Кофе. Вот, что мне нужно... Поразительно. Но это действительно кофе, а не моча! Браво Майк! Ну хоть в чем-то ты превосходишь остальные американские забегаловки!........ Превосходил... Как давно ее не было? Я ничего не слышал. Под кислотой время течет иначе... <Крик> А вот и знакомая музыка... Как много я бы отдал, чтобы ее не слышать! Боже, почему больше никто его не слышит? Это жуткое чавканье, хруст костей, ее причмокивание? Это ты виноват! Почему ты в очередной раз допустил это? Почему ты заставляешь меня слышать эти звуки? Каждый раз! За что? Почему никто, из сидящих в кафе ничего не слышал? Почему? Почему они дальше продолжают разговаривать, смеяться, курить, потягивать пиво, и жрать ,последнюю в жизни, стряпню Майка? Я больше так не могу! Я блюю уже в третий раз за день! Почему ТЫ не даешь мне даже пожрать по-человечески? Почему, каждый раз, когда я ем, я слышу крики, ЭТИ звуки, почему перед моими глазами всегда предстает картина ЕЕ трапезы? Почему? За что? Почему ОНА никогда не мучается бессонницей? Почему ЕЕ никогда не тошнит? Почему она до сих пор ни разу не болела? Ведь она жрет всех без разбору! Нищих, алкашей, наркоманов, жирных, тощих, детей... ПОЧЕМУ Я? - Я же сказала, ты мне нравишься, красавчик. Поэтому ты будешь жить, пока. Ты для меня как Н.З. Так и вижу красную наклейку на твоем лбу: "жрать в последнюю очередь" ХА-ха-ха-ха-ха... Как она здесь очутилась? Я не слышал ее шагов... Порой я боюсь даже думать в ее присутствии. Боюсь, что она залезет ко мне в голову и начнет копаться в моих мыслях, и тогда наклейка будет сорвана, сразу и навсегда... Вот она стоит, наклонившись перед водительским окном, и СМОТРИТ... Как будто действительно буравит мою голову... Я вцепился в баранку. Не могу даже шевельнуться. О боже! Почему она даже не смывает с себя после ЭТОГО кровь? Она выглядит как вампир. Хоть я и не смотрю на нее сейчас, но отчетливо вижу кровяные подтеки на ее рукавах, животе, груди, на лице, вокруг рта, как у ребенка, не умеющего есть шоколад, рот остается измазанным им.... Но зачем она убила ее? Ту девочку... Она открывает багажник.... еще один "трофей"... Зачем это ей? Для чего она, как какой - нибудь охотник, забирает их головы? Сколько еще в него поместится? Какая у нее должна быть сила, чтобы сдирать с них кожу? Вырывать глаза... выламывать хрящи? Я не хочу проверять... Откуда она у нее? Зачем я ее подобрал?................. Вижу, кто-то голосует на дороге. Она местная? Не похоже. Может хоть она знает, как выбраться отсюда? Я уже битый час пытаюсь выехать из этого проклятого городишки. На кой отцу сдалась эта кожевенная фабрика? Да на ней, по-моему, уже лет 60 никто не работает. Просто огромный кусок земли, поросший пустырником, да еще комплекс обветшалых заводских зданий, заброшенных и жутких. Разве это в порядке вещей: поручать своему сыну, в качестве боевого крещения, заключить контракт на покупку земли? Да я ведь нихрена в этом не понимаю! "Вылетел из колледжа - иди работай" - отцовские слова... Но, твою мать! Я ведь никогда не занимался этим! "Бери мой старый тандербёрд и дуй в Олбани. Все бумаги подготовлены, найдешь там мистера Дика Тернера... запомнил? Дик Тернер. Старик такой, он слегка не в себе, но мозгов продать мне землю у него хватило... Вот его адрес. Но сначала поедешь сюда - это старый кожевенный завод, - земля, которую я собираюсь купить. Посмотришь что там и как, сделаешь пару снимков, отправишь по почте, сразу как проявишь, понял? Останешься в Олбани на пару дней. После - поедешь к Тернеру,- оформишь бумаги. После того - поедешь в домик на берегу. Будешь ждать меня там. Я поеду на Ямайку - открывать новые горизонты. Так, что пока ты сам по-себе. Не завали все. Понял?"... Тогда все казалось просто... Доехал до Олбани. Побродил по заводу, сделал снимки, проявил, опустил в почтовый ящик... Два дня сидел в номере и заливался пивом. Затем поехал к этому Тернеру... Вот тут-то все и полетело ко всем чертям... Его не оказалось дома. Я оставил ему записку на двери, с номером моей комнаты в мотеле... Но ни через день, ни через два он не появился. Я решил сам к нему сходить. Подхожу к его дому, а там полиция и машина скорой... Хорошо у меня хватило мозгов быстро оттуда слинять... Вопросов бы было до хрена, а я не хотел проводить свободные от "работы" дни в камере с наркоманами и проститутками по соседству. А затем я сообразил, что записка на двери Дика указывает на мою комнату... Я как ошпаренный погнал в мотель, быстро собрал шмотки и уехал из города. Точнее попытался уехать из города... Бля**, как я ненавижу захолустные городки!! Какой долбанутый наркос прокладывает в них дороги? Каждый раз, сворачивая на улицу, по которой, по-идее, можно выехать из города я натыкался или на тупик, или на церковь, или на школу... Нет, на главную улицу мне выезжать нельзя. Там у них находится полицейское управление... А хозяйка мотеля, эта жирная стерва, наверняка уже рассказала копам, что я езжу на тандерберде... Может подобрать ее? Ладно, может, хоть подскажет как мне выбраться отсюда... - Здравствуйте. До